Возможный вывод войск США с Европейского континента и перспектива того, что администрация Трампа может быть не просто равнодушной к безопасности Европы, но и откровенно враждебной, коренным образом изменили стратегическую обстановку.

На востоке появилась не только непосредственная и экзистенциальная угроза, но и сам альянс с США — опора европейской безопасности на протяжении почти восьми десятилетий — выглядит дестабилизированным. Реальным стало то, что европейским государствам, возможно, придется противостоять России на поле боя без американской поддержки.

Как результат, сдерживание снова стало не просто абстрактным понятием, каким оно было после холодной войны, а ключевой необходимостью.

Руководители в европейских столицах должны тщательно оценить, как остановить ревизионистскую Россию, которая вскоре может получить вознаграждение за свои имперские амбиции в Украине. Следующий шаг, который Путин поддержал еще в 2021 году, — это фактическое демонтаж НАТО и самой идеи коллективной обороны в Европе.

Тем не менее на всем континенте до сих пор неясно, осознают ли лидеры, что именно предполагает эффективное сдерживание.

В общем понимании оно основывается на способности и решимости.

Во-первых, для сдерживания России европейским государствам необходимо иметь военные возможности, чтобы либо предотвратить российскую атаку, либо нанести ей неприемлемые потери в ответ.

Наращивание военной мощи в Европе продолжается, хотя и слишком медленно, учитывая масштабы угрозы безопасности (предложение Европейской комиссии от 4 марта о дополнительных $850 млрд на оборону может стать переломным моментом, если оно будет полностью реализовано).

Оборонные производственные мощности остаются недостаточными, что ослабляет как Украину, так и способность Европы к перевооружению. Тем не менее уровень военной готовности повысился, и большинство европейских стран осознают, что инвестиции в оборону больше не являются опциональными, хотя между странами сохраняются значительные различия. Как и ожидалось, географическая близость к России остается ключевым фактором оборонных расходов.

Во-вторых, сдерживание требует видимых проявлений решимости. Оборонные возможности ничего не стоят, если противник сомневается в готовности их применить — и именно здесь заключается основная слабость Европы.

Хотя баланс сил между европейскими странами НАТО и Россией сместился в пользу Альянса благодаря росту оборонных расходов Европы с 2022 года, огромным российским потерям в людях и технике и ухудшающемуся состоянию российской экономики, на данный момент существует опасная асимметрия в восприятии решимости сторон.

Россия последовательно демонстрирует готовность идти на крайние риски ради достижения военных и политических целей, жертвуя благосостоянием собственного общества в стремлении к победе.

В то время как европейские лидеры, особенно те, кто находятся на западе континента, колебались в ключевые моменты, демонстрируя чрезмерную осторожность и низкую толерантность к потерям.

Наиболее ярко это проявилось в Берлине, где канцлер Олаф Шольц и его правительство неоднократно давали Москве понять, что их приоритетом является минимизация рисков для Германии, даже когда стало очевидно, что поражение Украины приведет к катастрофическим последствиям.

В этих условиях, насколько Кремль может поверить, что решимость Европы останется непоколебимой в случае прямого противостояния между Россией и НАТО? Нападение на члена Альянса, без сомнения, создало бы другой контекст — в котором решимость Европы могла бы быть сильнее за счет обязательств по статье 5. В то же время прямые риски были бы значительно выше, поскольку угроза ядерной эскалации стала бы непосредственной, а не отдаленной перспективой.

Может ли Россия быть уверена, что западноевропейские страны, такие как Германия, ответят всей своей мощью, а не снова поставят минимизацию рисков на первое место — на этот раз потенциально за счет своих центрально- и восточноевропейских союзников?

Проблема не в том, выбрали ли бы европейские члены НАТО такой подход, а в том, считают ли Путин и его окружение, что это возможно, и могут ли они из-за этого ошибиться. Даже если решимость Европы окажется сильнее, чем ожидает Россия, такой просчет все равно может привести к масштабной войне.

Чтобы этого избежать, европейские лидеры должны приложить совместные усилия для демонстрации своей решимости. Желание избежать рисков для собственных обществ само по себе не является ошибочным, но политики должны осознавать, как их риторика — даже если она направлена на внутреннюю аудиторию — влияет на доверие к европейскому сдерживанию за рубежом.

Страх является естественным и человеческим. Но когда он проявляется наружу, это может спровоцировать агрессию, особенно если Россия воспринимает баланс решимости как склоненный в ее пользу.

Несомненно, некоторые европейские государства имеют более сложную ситуацию, чем другие. В частности, вероятный будущий канцлер Германии Фридрих Мерц столкнется с необходимостью исправлять ущерб, нанесенный предыдущим правительством немецкому и европейскому сдерживанию, одновременно балансируя внутреннюю коалиционную политику, успокаивая союзников и демонстрируя твердость в отношениях с Москвой.

Если Мерцу придется склоняться в одну сторону или другую, он должен выбрать решимость (и первые признаки здесь обнадеживают — после выборов 23 февраля он заявил, что его «абсолютным приоритетом» является «как можно быстрее укрепить Европу»).

Это не означает, что он или другие европейские лидеры должны идти на неоправданные риски, но они должны осознавать: послание, которое они отправляют Кремлю, не менее важно для сдерживания, чем оборонные возможности, которые они сейчас планируют укрепить.

Оригинал

Статьи, публикуемые в разделе «Мнения», отражают точку зрения автора и могут не совпадать с позицией редакции LIGA.net