«Люди почти все время живут в погребах и подвалах. Но уезжать не хотят, пока не горит их дом», – рассказывает LIGA.net глава Луганской областной военной администрации (ОВA) Артем Лысогор.

Смотрите нас на YouTube: объясняем сложные вещи простыми словами

Свободные территории области под постоянным обстрелом из ствольной артиллерии, реактивных систем залпового огня, КАБов. На этих 5% все еще остаются 45 человек – уезжать отказываются.

Из оккупации россияне выпускают только через фильтрационные лагеря.

О затопленных шахтах, уничтоженной инфраструктуре и гражданских пленных в России – Артем Лысогор в интервью LIGA.net.

Россияне оккупировали 95% Луганской области

– Россия пытается захватить всю Луганскую область. Это одна из ее целей, говорит военное руководство. Какая ситуация сейчас?

– Попытки захватить всю область не прекращаются. В 2022-м была попытка деоккупации – тогда освободили 15 населенных пунктов. Сейчас линия фронта остается стабильной. Враг атакует, но наши силы крепко стоят и окопались. Одно из самых трудных направлений – Белогоровское. Враг почти постоянно наносит там удары, до 10-12 наземных атак в день. Еще одно тяжелое направление – Лиманское.

«Около 5% территории области не оккупированы. 95% – под временным контролем россиян».

– Каким оружием обстреливают неоккупированные территории?

– Они под постоянным обстрелом из ствольной артиллерии, реактивных систем залпового огня, КАБов. Ситуация тяжелая. На этих 5% у нас остаются 45 человек. И даже после смерти соседей не все спешат уезжать. На прошлой неделе только четверо согласились на эвакуацию.

Из-за того, что россияне оккупировали почти всю область, у них большой выбор в оружии для поражения по той части, которую мы освободили.

– Кто и почему остается жить в зоне боевых действий?

– Это преимущественно пожилые люди: «У меня муж здесь похоронен. Куда я уеду? Я уже пожила». Пытаемся убеждать, но тяжело.

«Они привыкли к своей земле. Продолжают сажать огороды рядом с фронтом. Готовы покинуть дом только тогда, когда он будет гореть».

– Есть ли там свет, вода? Как люди выживают?

– Мы говорим преимущественно о частном секторе. У людей есть колодцы и печки. Централизованной поставки воды, света нет. Мы снабжаем продуктами, медициной, генераторами. Но пути снабжения становятся все сложнее – Россия обстреливает дороги.

– Эвакуационный транспорт обстреливается?

– Каждый выезд – это обстрелы. Враг бьет по переправам и логистическим маршрутам. Бывают случаи, когда выезд срывается из-за обстрела.

Россия постоянно обстреливает села. Они разбиты почти полностью. Мы пытаемся что-то восстанавливать, но обстрелы становятся более плотными.

«Люди почти все время живут в погребах, подвалах и импровизированных укрытиях».

Сказки об «одном народе». На границе с РФ – фильтрационные лагеря

– Недавно вы предупредили, что россияне будут забирать у жителей Луганской области недвижимость. Что известно об этом?

– Россияне, когда оккупировали территории, заявляли: все отстроим. Назначали неких оккупационных «шефов» районов. А все сошлось до показательных ремонтов там, где все более или менее целое.

Теперь Россия ввела политику так называемой «национализации». Если человек за месяц не предоставил оккупантам документы, то жилье заберут. Для наводок используют местных коллаборантов.

В том же Северодонецке это – квартиры без воды и света. Оккупанты даже энергетику не восстановили, а уже угрожают «поднять тарифы». Многие в оккупации уже начали переосмысливать события.

– Что вы имеете в виду?

– Что, несмотря на сказки России об «одном народе», на границе с РФ стоят фильтрационные лагеря. Точное количество неизвестно, но один из них – в Колотиловке, где пеший переход через границу с Россией.

Об этом россияне открыто пишут и гордятся.

«Перекрыты пути выезда как на свободную часть Украины, так и в государство-агрессора. Россия силой заставляет людей оставаться в разрушенных городах, не восстанавливает никаких коммуникаций, а еще дополнительно населяет территорию россиянами».

Россия привозит учителей с территорий, где люди сами едва говорят по-русски. И привозят их сразу с семьями.

Это новая мощная попытка ассимиляции Луганской области.

– Россия завозит учителей, чтобы распространять свою пропаганду прицельно на детей, начиная со школы? Или другая цель?

– Большинство персонала украинских школ уехало во время оккупации. И наши школы продолжают обучение в режиме онлайн.

«Чтобы наполнить школы, россияне завозят своих учителей. У детей постоянно проверяют телефоны. Ищут их мнения об Украине, пересматривают чаты. К этому привлекаются работники так называемого МГБ [псевдосиловики. – Ред].»

Пытаются детей вовлечь в российскую пропаганду. С помощью так называемых «лагерей оздоровления», например. По сути – это военная и пропагандистская подготовка. И прежде всего работают с детьми мобилизованных в российскую армию. На них делают ставку.

В обучающей программе есть военная подготовка, программа «знание и вера», россияне переписывают историю.

Россия прежде всего работает с теми, кто потерял родственников.

Но даже за 10 лет РФ не смогла сломать людей. В оккупации остаются верные Украине. Каждый год есть дети, которые заканчивают школу в оккупации и едут поступать в украинские вузы.

– Были случаи, когда оккупанты выгоняли хозяев из дома?

– Много случаев на территориях, приближенных к боевым действиям. В пределах 15 км, где заходят российские военные, они выселяют людей. Либо на одну улицу всех, либо вообще дальше в сторону оккупации. Если россияне заходят в деревню, то полностью ее разрушают.

– Получаете ли информацию о пленных гражданских из оккупированной Луганской области? Почему Россия неохотно их меняет?

– Россия очень не хочет идти на обмен гражданских. Но иногда удается.

К примеру, с марта 2022 года в плену находился кандидат технических наук Национального университета имени Даля Константин Литвинов. И только в 2024 году, после третьей подачи на обмен, удалось его обменять. Здесь всегда обширная комплексная работа и Офиса президента, и уполномоченного по делам человека, и СБУ, и ГУР.

Но это точечные случаи. Гражданские годами находятся в российских тюрьмах, и Россия не идет на переговоры.

Поля усеяны железом. Шахты – порезаны

– Насколько пострадала экономика региона? Какие отрасли больше всего?

– Несколько отраслей пострадали. Одна из них – аграрная. Поля усеяны железом, отравлены химикатами. 200 000 га в Луганской области – заминированы. У нас будет большая работа по восстановлению Земли.

«По инфраструктуре нужно быть готовыми, чтобы начинать с нуля. Враг уже уничтожил очень много, а сколько еще уничтожит, когда будет отходить».

С водой будут проблемы в населенных пунктах вблизи линии фронта. Северодонецк, Лисичанск, Рубежное уже без воды. И мы понимаем, что фильтрационные станции и подачу воды нужно будет восстанавливать с нуля. Там люди живут третий год без централизованного снабжения.

Не хватает врачей: в оккупации сейчас 1500 вакантных ставок. Оккупантывзяли под контроль цены на потребительские товары. Говорят, что это предприниматели сами так решили. На самом же деле – люди просто не могут покупать самое необходимое, потому что цены выше даже российских.

Лисичанск, Северодонецк, Рубежное просто используют для «утилизации» просроченной пищи. У людей нет ни денег, ни выбора. В Северодонецке горожане вынуждены зарабатывать донорством – за одну сдачу крови платят 792 рубля [366 грн. – Ред.]».

– А что с шахтами и заводами? Какие мы уже потеряли?

– С первого дня большого вторжения Россия начала резать шахты. И вывозить их. По состоянию на 24 февраля 2022 года на подконтрольной правительству территории области работало два угледобывающих объединения, в каждом из них по четыре отдельных подразделения по добыче угля. Это – госпредприятие «Пермомайскуголь» и акционерное общество «Лисичанскуголь». Все они находятся в оккупации.

В 2023-м оккупанты поставили кураторов из РФ, чтобы как-то регулировать эту отрасль, но это просто начался другой уровень распила. В Довжанске, например, не скрываясь демонтируют оборудование – это шахты «Красный партизан» и «Довжанская капитальная».

«На многих шахтах, которыми абсолютно не занимались, возникают проблемы с подъемом грунтовых вод. В частности, в Первомайске и Лисичанске после отключения электроэнергии из-за боевых действий началось неуправляемое подтопление горных выработок и остановилась вентиляция».

Многих луганских шахтеров Россия принудительно забирает в армию. Уже даже сами оккупанты пишут, что женщины идут работать в шахтах. Это открытый грабеж украинской промышленности.

– Лисичанский НПЗ и северодонецкий Азот оставались крупнейшими производствами на неоккупированной части Луганской области до 2022 года. Каково их состояние сейчас?

– Там ситуация критическая. В первую очередь нужно будет разобраться с правом собственности: как, куда и кому. Потому что там были корпоративные права, и государство должно быть четким регулятором того, что там будет происходить.

По разрушениям – Лисичанский НПЗ сильно поврежден. Надо будет понять, что там вообще уцелело. И реально ли будет отремонтировать то, что от него осталось, или строить с нуля.

Нам нужно понимать две вещи: каким будет освобождение Луганской области и что враг никуда не денется. Должны четко определить зональность безопасности – где и какие предприятия развивать. Прежде всего будем браться за воду и аграрный сектор. Большие фермерские хозяйства готовы возвращаться. А здесь возникает вопрос разминирования.

«В 40-километровой зоне от линии фронта – все работы по восстановлению будут с нуля. Потому что большинство либо повреждено, либо вывезено врагом».

Нам придется строить новый регион.