Сегодня у всех на слуху пандемия COVID-19. Ежедневные новости о жертвах вируса и тяжелые последствия заболевания вызывают у людей страх, а некоторые даже успели окрестить новый вирус «чумой XXI века». И пока ученые продолжают поиск методов лечения, вспышка заболевания продолжает обрастать мифами и слухами, паникой и непроверенной информацией — неизменными спутниками любой эпидемии мирового масштаба.

Многие из эпидемий коснулись отдельных кусков территорий и даже целого мира, включая нашу Южную Пальмиру. Подробности о пандемиях в Одессе узнавал корреспондент 048.ua, основываясь на материалах КГБ и исторических справках. 

Эпидемия чумы в Одессе: итальянские актрисы, уксус и костры

«Я более не в силах стоять, мое сердце ослабло от необходимости использовать всю свою власть для опустошения этих улиц, когда в течении десяти лет я наполнял их жизнью», — говорил герцог де Ришелье по словам очевидцев. 

Чума — острое инфекционное заболевание, которое не раз терроризировало Южную Пальмиру и ставило жизни ее жителей под угрозу. Страшная болезнь, начиная с конца 18 века, заносилась в город из ближневосточных портов. В то время торговля сделалась свободной и сотни коммерческих судов ринулись «покорять» Одесский порт.

Так, 24 августа 1797 года отовсюду в городе можно было рассмотреть огромный столб чёрного дыма над мысом Ланжерон, которого ныне уже не существует. В море на траверзе подожгли баржу «Святой Николай» со всем товаром. На судне обнаружили несколько членов экипажа, заболевших чумой, которых быстро изгнали. Город отделался испугом. Чума миновала.

С того момента инфекция еще не раз пыталась пробраться в город, но вовремя принятые меры в виде карантина быстро притупляли ход событий и останавливали процесс распространения «заразы». 

В августе 1812 года первая мощная вспышка все-таки состоялась и пришлась на эпоху правления герцога де Ришелье, что стало для него одним из самых крупных испытаний, ведь эпидемия могла разом похоронить все нажитое: за полгода город потерял три тысячи жителей из тридцати населявших его.

Одесский историк Андрей Красножон пишет, что по личным письмам герцога чувствовалось, что чуму в Одессе он переживал как личную трагедию. В письме к императору, в феврале 1813 года, Ришелье называл чумной город настоящим адом. Но, несмотря ни на что, герцог де Ришелье лично и без страха посещал лазареты, утешал больных и даже лично помогал хоронить умерших.

Как известно, 2 августа одесский полицмейстер Мавромихали собрал всех одесских медиков на совещание в связи со вспышкой заболевания в театральном доме. На тот момент там жила гастролирующая итальянская оперная труппа. К моменту прибытия врачей три актрисы успели скончаться, а у служанки и дочери одной из актрис были обнаружены те же симптомы.

В то же время «жертвы чумы» были обнаружены в домах на Александровском проспекте и на Вольном рынке (ныне Старобазарный сквер). За три дня эпидемия унесла жизни восьмерых жителей города, а симптоматика у всех была одинаковая — горячка, пятна на теле, быстрое распространение и скоропостижная смерть. Главный врач карантина Ризенко первый осмелился окрестить вирус чумой. 

Несмотря на все попытки остановить распространение инфекции, в сентябре каждый день стабильно умирало до двадцати человек.

Как только стал известен масштаб эпидемии, Ришелье разделил город на пять районов, в каждом из которых работали инспектор и врач, чтобы наблюдать за ходом эпидемии и при необходимости вводить уполномоченных и ужесточать карантинные меры. С 13 сентября вокруг города «натянули» карантинную цепь, а также наложили запрет на въезд и выезд.

Люди не понимали масштабов эпидемии, их не останавливала даже смертельная угроза — они кое-как придерживались карантинных мер, не изолировались, лечились купанием в морской воде, а также торговали. Уже к середине осени четверо из пяти докторов, лучших медиков Одессы — Ризенко, Кирхнер, Капелло и Пилькевич — скончались.

К середине ноября Ришелье все же решился на самые крайние меры, объявив всю забугскую часть Херсонской губернии карантином. Вокруг Одессы примерно на сто верст был введен санитарный кордон. Заградительные карантинные пункты расположились на реках Буг и Днестр, также в Кодыме и по всей сухопутной части Подольской губернии останавливали абсолютно каждого и отправляли в ближайшие карантины на 30-ти дневную обсервацию. 

Для зараженных районов использовались батальоны казаков. В то время начали сжигать подозрительные землянки, запретили общественные массовые собрания, а также позакрывали храмы. Все жители города должны были строго оставаться дома, а наведываться к ним могли только священники, повивальные бабки, врачи и комиссары.

Никто не имел права покидать свой дом без специального разрешения. Продовольственные товары завозились по одной специальной дороге. Их доставляли жильцам дважды в день специальными бригадами — это были свечи, вода, топливо, дезинфицирующие средства, посуда и одежда. Строгий карантин длился 46 дней.

Жертвы множились. Их дома отмечались красным крестом, куда впоследствии через двадцать дней после смерти жильцов приходили каторжники в чёрных просмоленных одеяниях и проводили обеззараживание помещения. В городе можно было заметить красные повозки, на которых перевозили больных, и черные — с жертвами чумы.

Также герцог считал, что одним из главных способов распространения инфекции были монеты, поэтому перед расчетом они промывались в уксусе. Для обеззараживания воздуха на улицах разжигали костры.

Зимой 1813 года эпидемия набирала обороты, а самый пик смертности пришелся на весну. В то время болезнь уносила несколько десятков жизней изо дня в день. В феврале 1814-го года город был объявлен «освобожденным от чумы», пусть и отдельные случаи заражения появлялись до августа.

Существует множество версий, откуда чума взялась в городе. Официально же принято считать, что инфекция является «портовой», то есть занесена кораблями. Другие говорят, что она была обнаружена среди актеров театра, а третьи — что смертельное заболевание привезли вместе с контрабандой, которая, как правило, не проходило Одесский портовый карантин, из-за чего могла быть не замечена.

Точная цифра погибших во время пандемии неизвестна, да и вряд ли станет известна, так как инфекция распространялась не только по городу, но и на окрестные селения. Но по официальным данным к 31 декабря 1812-му году заболевших зафиксировано 4038, а погибших — 2632 человека. Город потерял каждого десятого своего жителя, не считая жертв вокруг города. 

К сожалению, это был не последний раз, когда чума настигала Южную Пальмиру. Эпидемии повторялись, но уже не в таком масштабе: в 1829-м году количество заболевших составило 288 человек, 219 из которых погибли. В 1837-м году заболело 127 человек, 109 погибло.

В июле 1902-го года чума снова начала терроризировать город, но на этот раз очаг был не «портовым», инфекцию обнаружили на самом известном рынке города — на Привозе. Это связано с тотальной антисанитарией, в следствие чего на рынке основались «чумные» крысы. Для предотвращения тяжелых последствий властями было принято радикальное, но вполне логичное решение — рынок сожгли. Из 47-ми заболевших погибли лишь 15 человек.  

Самый последний случай чумы зафиксирован в 1911-м году, правда никакого распространения болезни не было. Для предотвращения эпидемий в порту работали специально обученные люди — мортусы, которые проверяли подозрительный на болезни груз.

Хоронили погибших на Первом христианском кладбище и на территории нынешнего парка Шевченка. Кроме того, многие другие кладбища возникали стихийно: в селах Одесской области — в Усатово, Нерубайском, Татарке, Дальнике, на Фоминых хуторах, на Сухом лимане, на Куяльнике, а также на Малом Фонтане в Одессе. Самым известным местом захоронения в Одессе сейчас является гора «Чумка».

Холера в Одессе: чистота на улицах, кишечная палочка и крестный ход

«Конечно, холеру быстро ликвидировали, но то хорошее, что принесла холера с собой, могло бы и остаться. То, что есть в людях, но проявляется в трудную минуту. Забота. Сплочение», — писал Михаил Жванецкий. 

Как и любая эпидемия, холера пыталась настигнуть город и целый мир не раз — в 1830-м, 1848-м, 1865-м и в 1917-м годах, но самая запомнившаяся одесситам вспышка случилась в 1970-м году. По предварительной информации, заболевание «приехало» на одном из торговых судов. Тогда вспышка холеры в Советском Союзе была частью пандемии, начавшейся в 1961-м году. 

По сей день существует две версии, как опасный вибрион мог пробраться на советскую территорию: из Ирана через Каспий либо из Индии или Пакистана на торговых судах. В июле вспышки произошли в Астрахани и Батуми, а уже позже «заглянули» в Керчь и нашу Одессу.

Впервые в Одессе холерный вибрион биотипа Эль-Тор был зарегистрирован 3 августа 1970-го года. 57-летний Федор Лютиков, сторож совхоза Кирова, попал в больницу с подозрением на острый энтероколит. Сам же считал, что просто отравился рыбой, которую съел за ужином, но несмотря на отшучивания и усилия врачей, вечером мужчина свел счеты с жизнью. Впоследствии стало известно, что незадолго до случившегося, к Лютикову приезжали гости из Узбекистана или Казахстана.

Ночью того же дня в городе организовали противоэпидемический штаб и устроили обход дворов на Пересыпи. Почему именно там? Знаменитый одесский микробиолог Николай Гамалея пришел к выводу, что холерные эпидемии в Одессе чаще всего начинаются на Пересыпи. Потому что там отсутствовала канализация (вернее, она вся туда стекала), а во многих домах не было элементарно водопроводов, что свидетельствует об антисанитарии. Также всех контактировавших ранее с усопшим сторожем забирали в обсервацию.

Одесский историк Дмитрий Урсу пишет, что ночь с 3 на 4 августа многим одесским начальникам запомнилась на всю жизнь. В тот день также были развернуты госпитали для больных и отдельно — для подозреваемых переносчиков заразы. Спустя два дня, 5 августа, в больницу поступило еще четверо больных, на следующий день — еще трое.

К 7 сентября заболевших насчитали 126 человек. В Одессе в то время было на отдыхе около 300 тысяч человек. 6 и 7 августа на поездах, автобусах и самолетах из Одессы вывезли 50 тысяч человек.

Вскоре, 8 августа, на город наложили карантин — его оцепили работники милиции и кольца войск, а также ввели правила чрезвычайного положения — въезд и выезд из Одессы были закрыты.

Туристы, не успевшие покинуть город, были заперты в нем вместе с местными жителями, так как на некоторых элементарно не хватило транспорта. Также известны случаи, когда курортники на свой страх и риск пытались прорваться через оцепление. В написанных туристами письмах, перехваченных КГБ, идет речь о драках за место в поезде и сильную панику.

Горисполком опубликовал в местной газете статью «Про повышение ответственности за санитарное состояние города», но при этом в материале не использовались ключевые слова «холера», «эпидемия», «смерть». Горожанам рекомендовали пить только кипяченную воду и мыть с мылом не только руки, но и купленные на рынках овощи и фрукты. 

Для эффективной борьбы с инфекцией в городе сразу начали истреблять антисанитарию — убирать свалки, горы мусора, в которых могли «ужиться» холерные вибрионы. Работников общепита, не придерживающихся санитарных норм, штрафовали и даже увольняли. Также впоследствии было выяснено, что очагом заболевания стала морская вода на пляже Комсомольском в Лузановке. 

Главной причиной смертей стало стремительное обезвоживание, а также обострение хронических заболеваний. Наиболее высокая заболеваемость холерой наблюдалась в возрасте от 50-ти лет. Соответственно смертность этой возрастной группы была гораздо выше. Лечили больных с помощью антибиотика тетрациклина. 

Сам карантин продлился 40 дней, местные СМИ говорили о нем туманно — речь шла о кишечных инфекциях, население «кормили» слухами: что холеру привезли работники ЦРУ или военный инструктор прямиком из Египта. 

Группа верующих пожилых женщин даже предложила местному епископу устроить крестный ход вокруг города, таким образом защитив всех от холеры. А жительница одного из сел Одесской области и вовсе заявила, что у нее дома обновилась икона, что наряду с холерной вспышкой предзнаменует скорейшую смену политического строя. Икону изъяли.

Также остается загадкой, почему в городе до последнего шла речь об обострении кишечно-желудочных заболеваний, а выписка с холерой «красовалась» лишь на 20-ти документах в грифом «совершенно секретно». Кроме того, точное количество погибших по сей день остается неизвестным.

Несмотря на весь пережитый ужас, жители города «держались» хорошо, без паники и некоторые даже говорили о благоприятных последствиях эпидемии для города.

«Курортники в панике покинули гостеприимный город. На крышах вагонов битком, купе забиты, а в городе стало тихо: холера в Одессе… В ресторане свободно: «Заходите, рекомендуем…». В магазинах от вашего появления начинается здоровая суета. В трамвае вы могли уступить место женщине без опасения, что на него тут же ринется быстрый конкурент. Холера в Одессе!.. В городе стало так чисто, что можно было лежать на асфальте. На улицах появились растерянные такси с зелеными огоньками, чего не наблюдалось с 13-го года», — пишет Михаил Жванецкий.

Брюшной тиф, «испанка» и другие известные городу эпидемии

Городу известны и другие эпидемии, некоторые из которых шли в ногу с наиболее известными — холерой и чумой. К примеру, брюшной тиф был обнаружен в Одессе в 1919-1920х годы. Газетные полосы буквально кишат ныне полузабытой болезнью. Тиф переносился в том числе и с помощью вшей, косил целые армии и убивал тысячи людей в годы Гражданской войны.

Также в Одессе были зафиксированы случаи инфицирования так называемой «испанкой». Испанский грипп — это самая массовая пандемия гриппа за всю историю человечества (во всем мире было заражено около 550 миллионов человек). Первые случаи в городе задокументированы в мае 1918-го года, объясняя их недавним началом австро-германской оккупацией Украины. 

В 90-е ХХ века в Одессе, как и по всей Украине, началась эпидемия туберкулеза, длящаяся по сей день. Карантинные ограничения не накладывали, пока в город, как и в целый мир, не ворвался коронавирус. 

Читайте также: Похороненные свитки, вандализм и погромы: история еврейских кладбищ Одессы, — ФОТО