Интервью с бывшей пленницей боевиков «ДНР» Мариной Чуйковой.

29 декабря 2019 года между Украиной и боевиками «ЛДНР» состоялся масштабный обмен пленными, в ходе которого была освобождена уроженка Горловки Марина Чуйкова. Она провела в плену 650 дней. За это время боевики постоянно поддавали женщину психологическим и физическим пыткам. Сразу после освобождения редакция сайта 057 взяла интервью у Марины Чуйковой, которая рассказала не только своем пребывании в застенках боевиков «ДНР», но и впервые публично призналась, что долгое время работала в интересах Украины.

Спустя почти год 057 решил снова пообщаться с Мариной. Бывшая пленница «ДНР» рассказала о самом страшном воспоминании из плена, встрече с начальником харьковской СБУ, страхе ехать на Донбасс, новом перемирии между Украиной и оккупантами, поддержке министра Резникова, пандемии коронавируса, жизни в Харькове и многом другом.

Читайте также: Значимая фигура в стране или обычный мэр города. Какой след в украинской политике оставил Геннадий Кернес.

— Прошел год. Эмоции хотя бы немного, но улеглись. Как вы сейчас вспоминаете свой плен и момент долгожданного освобождения?

Как только приехала в Харьков — дети возложили на мои плечи собаку, с которой я должна была гулять два раза в день. И я гуляла с ней до того как на улице появляются люди и вечером, когда все уходят, потому что у меня еще присутствовало чувство тревоги. В основном боялась вопроса: «Как дела?». С тех пор ничего не забылось. Однако со мной работали психологи. Они говорили, что с этим нужно бороться, этим нужно делиться и об этом нужно говорить, не держа в себе. Во время первого занятия с психологом, когда рассказывала свою историю, я плакала. Можно сказать у меня была истерика. Мне было тяжело, когда психолог задавала определенные вопросы. Спустя год все немного притупилось, но вспоминая нечто конкретное, что сильно обидело и причинило боль, то оно до сих пор меня тревожит: начинают дрожать губы и появляются слезы на глазах. Ничего еще не забыто. Эта боль не улеглась.

День своего освобождения вспоминаю с восхищением и чувством радости. И по сто раз не ленюсь повторить слова благодарности тем людям, которые участвовали в этом обмене и способствовали моему возвращению на свободу. В тот день я была счастлива, у меня все дрожало, а эмоции настолько были сильные, что не передать словами. Я не видела своих детей два года. Каждая мать поймет меня как это трудно не видеть своих детей хотя бы один-два дня, а тут целых два года.

Я понимаю, что у меня был счастливый билет. Условия обмена диктуют боевики «ДНР» и в списки попадают не все. Никто не может сказать, чьи фамилии будут в списках на обмен. В душе я очень рада, что попала в этот список и сейчас нахожусь на свободе. Обмен стал возможным и благодаря моим детям, потому что они приложили очень много усилий: стучали во все двери, заходили туда, куда не пускали. Они делали практически невозможные вещи для простого человека.

— Спустя столько времени вы задумывались о том, какое все-таки самое страшное воспоминание о пребывании в застенках боевиков «ДНР»?

Когда надели наручники и мешок на голову, а затем куда-то повезли и начали говорить, что меня ждет. Когда меня отвезли в какое-то длинное помещение, тоже надели наручники и мешок на голову, раздвинули ноги и оставили так стоять 40 минут, сказав, что меня расстреляют. Когда повезли куда-то в енакиевский лес в наручниках и с мешком на голове. Вот эти моменты самые страшные.

— Снятся ли вам кошмары? Проснутся с криками или в холодном поту это не про вас?

Это не про меня. Мне больше снятся хорошие сны.

— У себя на странице в Facebook вы написали, что недавно были на приеме у психолога. Как я понял из сообщения, он задавал вопросы о ваших чувствах во время плена и пыток. Но вы так и не смогли передать словами ощущения, которые испытывали в те моменты. Каково это идти к мозгоправу после всего пережитого? Думаете, человек, который никогда не сталкивался ни с чем подобным, может помочь?

Занятия с психологом могут помочь. Просто в тот день, когда психолог задал вопрос о моих чувствах, я ему сказала: «То, что я чувствовала, я никогда не передам». Потому что таких слов не подберешь. Тогда я чувствовала только страх, ужас и как поднималось давление в моем организме. Чувствовала пульс везде: в висках, руках и каждом пальце. Но дословно передать эти ощущения человеку, который с таким никогда не сталкивался и на себе не прочувствовал, невозможно. И я рада за тех людей, которые не понимают всего этого. Врагу не пожелаешь то, что мы пережили.

— Во время нашего прошлого разговора вы впервые признались, что работали в интересах Украины и передавали информацию о боевиках людям, которые представились сотрудниками СБУ. Вашим желанием было встретиться с ними и обсудить все допущенные ошибки. Встреча имела место быть или на связь так никто и не вышел?

На связь никто не вышел. Но я учла те ошибки, о которых говорила. Я сама сходила в СБУ (Управление Службы Безопасности Украины в Харьковской области — ред.) и написала руководству то, что считала нужным. Сделала это для того, чтобы предупредить и уберечь других людей от таких ошибок. Понимаю, что война пришла неожиданно, мы не были к ней готовы и не все умеют себя обезопасить.

Когда пришла в СБУ, то во время первой беседы меня не услышали. Однако я была настойчива и попала на прием к другому молодому человеку, который совершенно не связан с войной и занимается другими направлениями. Но почему-то он оказался внимательным и прислушался к моим словам. Он вызвал начальника, после чего мы грамотно оформили заявление, в котором я изложила все, что думаю, хочу сделать и то, о чем хочу предупредить. Мы все сделали в правильной форме и подали заявление руководству, чтобы они рассмотрели и передали именно тем людям, с которыми я работала.

— Вы говорите, что во время первой беседы вас не услышали. В чем это заключалось?

Тогда я просто рассказала и ушла. А когда пришла в СБУ во второй раз, то спросила: «Это пошло куда-то дальше или осталось в разговоре между нами». Мне стало понятно, что это осталось в нашем разговоре. Поэтому и попросила вызвать начальника харьковской Службы безопасности Украины. Они более внимательно прислушались к моим словам, сознательно к этому отнеслись и мы написали заявление.

— Наверняка подобные откровения дошли и до боевиков. Поступали ли вам угрозы?

Ничего такого не было.

— Если повернуть время вспять Марина Чуйкова, теперь уже зная обо всех рисках и опасностях, все равно стала бы работать в интересах своей страны?

Я все равно стала бы работать в интересах своей страны. Но я была бы жестче и все-таки научилась сначала обезопасить себя, потому что меня этому не учили. Ну а так, кто же, если не я? Ведь многие сейчас говорят: «Нас это не коснется и нам это не нужно». А у меня наоборот — когда я чувствую, что могу что-то сделать, то я сделаю. Я по жизни такой человек.

— Горловка — ваш родной город. Место, где вы прожили почти всю свою жизнь и, вероятнее всего, пережили множество хороших моментов. Однако это тот самый город, в котором вы познали предательство знакомых, соседей, коллег. Именно оттуда началось ваше путешествие в «ад». Следите ли вы за тем, что происходит в родной Горловке?

Конечно. С этим городом меня связывает не почти, а вся моя жизнь. Мне хочется знать, что там происходит. Но хороших моментов очень мало. Кроме того, что меня поддерживают друзья, которые там остались. А все происходящее в Горловке совершенно не радует. На данный момент в городе полная изоляция. Люди находятся в неведении — им приходится делать то, что диктуют, а не то, что хочется. У них нет свободы действий и передвижения. Люди не могут ни выехать, ни встретиться с родными, ни путешествовать.

Их заставляют получать паспорта так называемой «ДНР» и России. Например, без паспорта боевиков «ДНР» нельзя продать квартиру, поменять машину, родить ребенка, выйти замуж и так далее. Людям ставят условия, чтобы они сначала получали этот паспорт, а потом российский.

Горловку я очень люблю и хочу, чтобы туда пришел мир. Хотя я задумывалась и говорила со своими подругами о том, что будет, когда придет мир. Как потом будет тяжело поделить людей на «плохих» и «хороших» или «не очень плохих» и «не очень хороших».

— Не под запись было сказано, что вам страшно ехать на Донбасс и возвращаться так близко к месту своего плена. За прошедший год удалось побороть страх и съездить в родные края на подконтрольную Украине территорию?

Да. Однако у меня был страх ехать туда одной, а не из-за близости к боевым действиям. Было еще чувство, что тебя кто-то преследует или следит за тобой. Тем не менее, я ездила в Бахмут. Это теплый, приятный, маленький, но при этом пустой город.

— 27 июля на Донбассе начал действовать режим полного и всеобъемлющего прекращения огня. Количество обстрелов по украинским позициям и потерь среди личного состава ВСУ значительно уменьшилось. Однако это перемирие далеко от идеального. Как вы к такому перемирию относитесь и считаете ли, что это единственный шанс закончить войну?

Почему-то вообще не верю в перемирие. Мирным путем не получиться договориться с Путиным о том, чтобы закончить войну. Поэтому я думаю, без новой войны не обойдется. Никто не оставит ту территорию без войны. Хотя мне и тяжело об этом думать. И потом нам постоянно передают, что гибнут люди. В Facebook кто-то выставил пост: «Помяните ребят, которые погибли в 2020 году». Там были фотографии молодых ребят 25-35 лет. Все красивые, статные и хорошие парни. Они могли бы жениться, стать прекрасными отцами, принести пользу на благо Украины. Однако они погибли. Это очень страшно и печально.

— В начале ноября прошлого года вы публично поддержали министра по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий Украины Алексея Резникова, который назвал оккупированную часть Донбасса «раковой опухолью». Также вы твердо заявили, что эту «раковую опухоль» нужно либо лечить, либо вырезать хирургическим путем. Почему вы оказали поддержку Резникову и сделали такое бескомпромиссное заявление?

Во-первых, я с ним согласна. Ведь по-другому не получается. И мне бы хотелось, чтобы наш президент показал свой характер и твердость. Я вижу, что благодаря украинским патриотам держится этот мир. И благодаря патриотам война не идет дальше. А со стороны руководства Украины нет решительных шагов. Они только сдерживают. Каких-то глобальных перемен или продвижений в этом вопросе очень мало. Поэтому я согласна с Алексеем Резниковым. Я слежу за его работой — он едет, говорит и делает. Я сделала вывод, что Резников — человек слова. Если он скажет — значит сделает. И я в него верю, в том числе и по поводу переговоров о следующем обмене.

— За весь 2020 год между Украиной и боевиками состоялся только один обмен пленными. Да, множество внешних факторов мешали проведению новых обменов, но все же, как можно оценить проделанную в этом направлении работу со стороны государства?

Совершенно не вижу никакой работы. Люди устраивают митинги, а к ним не выходит даже представитель (президента — ред.), чтобы принять заявление от тех, кто переживает и хочет увидеть своих родных. Мне обидно, что никто к ним не выходит. К тому же не дал особых результатов Нормандский формат. Встречи в Минске затягиваются и откладываются. Поэтому за предыдущий год для осуществления новых обменов практически ничего не делалось. Половина пленников — очень больные люди. А из-за коронавируса у родственников сейчас нет возможности приехать, обратиться в Красный Крест и передать лекарства. Закона касательно этого вопроса нет. Помощи никакой нет.

— Перейдем к «мирной жизни». Ваше освобождение произошло прямо перед началом всемирной пандемии COVID-19. Долгое время вы провели «взаперти», а тут на замок закрылась вся планета. Насколько тяжело было привыкнуть к ограничениям сразу после плена?

Конечно, было тяжело. Ведь сама по себе я человек активный и общительный. Ты хочешь выйти в жизнь, а тебя «сковывают» и «сдерживают». Но с другой стороны мне понравилось, что все было закрыто, так как появилась возможность делать нужные дела при помощи компьютера и интернета. Поэтому в какой-то степени мне повезло. Так, не зная Харькова, я должна была ездить по городу, собирать и предоставлять в органы бумаги. А теперь можно все отправить современным способом.

Коронавирус сильно ударил по бизнесу. Изначально у меня было желание открыть небольшой бизнес и начать работать на себя, зарабатывая деньги на новую жизнь. Даже люди, которые давно занимаются предпринимательством в Харькове, сейчас «закрываются». Они не могут платить налоги и оплачивать очень дорогую аренду в Харькове. В результате я не смогла открыть свой бизнес, поскольку все крайне дорого. И сейчас думаю — хорошо, что не открыла, глядя как «не выживают» многие предприниматели.

— В такое непростое время помогало ли вам государство после освобождения? Поправить здоровье, трудоустроиться или хотя бы финансово?

Тяжелый вопрос. Но есть легкий ответ: «Нет». Нас освободили, за нас много боролись, нам сразу после освобождения выделили материальную помощь, а дальше — сами. Попав в Харьков, я обращалась во многие инстанции, но сталкивалась с «высокими стенами». Я даже не говорила, что была в плену, а просто называлась переселенкой. В ответ мне говорили: «Нам переселенцы не нужны». В некоторых администрациях у меня и вовсе спрашивали: «Почему вы выбрали именно Харьков, а не другой город? Здесь и так много людей-переселенцев». Поэтому мне было тяжело.

Как-то я пришла в администрацию больницы устраиваться на работу. В отделе кадров ко мне хорошо отнеслась сотрудница и пригласила на собеседование к главному врачу. Главврач на меня посмотрела и говорит: «То, что вы были в плену — ваша проблема. Зачем мне люди с проблемами?». Эти слова сильно «ударили» по мне, но я не стала с ней спорить и пререкаться. Я просто развернулась и ушла. И уходя, я думала — эта женщина меня не понимает: она не чувствовала такую боль, ее не коснулась война.

Потом я была на бирже труда. Однако мне предлагали работу не по специальности, а в тех местах, где я вообще некомпетентна. Я спросила у инспектора: «Почему вы мне не даете работу по специальности?». А она мне ответила: «По специальности мы всегда найдем сотрудников». И направляла меня на должность оператора компьютерного набора в «Укрпочту», а также на работу в детский сад. В итоге я ушла с биржи труда.

— Как прошел для вас 2020 год? Работа, хобби, путешествия? Чем все это время вы занимались?

Из-за того, что мы стали больше находиться дома — я открыла для себя возможность проходить тренинги в интернете. И я прошла несколько курсов. Сначала это был иностранный язык. Потом прошла тренинг по ведению бизнеса. Множество тренингов по здоровью прошла.

Меня приглашали в Киев. Это было интересное путешествие для бывших пленных. Нам организовывали встречи, культурную программу, походы в ресторан, проживание в гостинице на берегу Днепра.

— Удалось ли наверстать хоть немного упущенное время с сыновьями? Они от вас ни на шаг не отходили?

Конечно, нет. Все уже стало на свои места. Дети занялись своей жизнью, а меня «отпустили». Но бесконтрольно не оставляют. Если долго не звоню, то всегда контрольный звонок: «Мама, ты где?». К тому же в нашей семье заведено, что каждый друг другу пишет записки. Это происходит неожиданно и не на какой-то праздник, а просто так. То от одного сына записка со словами: «Мамочка, доброе утро». То от другого сына. В свою очередь я могу взять эту записку, разрисовать цветными карандашами, написать слова благодарности и любви, а затем положить на место.

— Что вы можете сказать о Харькове после года полноценной жизни здесь? Чем он отличается от той же Горловки или других городов Донбасса?

Харьков — очень красивый город. Я посетила много парков. Они вроде бы и похожи друг на друга, но все равно разные по-своему. В Харькове действительно много красивых мест и исторических зданий. В Горловке нет театров и филармоний. В каждом районе Харькова есть культурно-развлекательный центр, где можно сходить либо в кино, либо на спектакль, либо в планетарий. Поэтому развлекательных мест здесь больше. Заходя в любой торгово-развлекательный комплекс, ты можешь и покушать, и развлечься, и отдохнуть, и скупиться. Также меня поразила площадь Свободы и новый фонтан, который открыли на День города. Все это необычайно красиво. В Горловке такого нет. То же метро, которого нет в Горловке. В метро дорога кажется короче, нежели во время поездки в трамвае. И куда не пойдешь — везде какие-то соблазны: что-то интересное, что-то красивое, что-то вкусное. Все хочется попробовать.

Хочу отметить, что Харьков — очень чистый город. Мне кажется, в некоторых местах в центре города можно ходить даже босиком. Это очень большой город. Едешь, допустим, на рынок и возвращаешься домой уже вечером. Если ты что-то забыл — вернуться тяжеловато. Не так как в Горловке. Там ты две остановки прошел пешком и ты уже на работе. В обратную сторону две остановки прошел — ты уже на рынке. А если что-то забыл — всегда можешь вернуться и взять.

— Какие планы на будущее? Есть ли у вас грандиозная мечта или какая-то большая цель?

Без мечты жить вообще нельзя. У меня мечта — купить квартиру и сделать милый ремонт под себя, чтобы говорить: «Я вернулась дома». Позвонить кому-то и сказать: «Приходи я дома». И когда я только попала в Харьков — мне казалось, что это перспективный город и у меня быстро все получится. Но пока все получается достаточно медленно. Жилье здесь дорогое и для этого нужно очень много работать.

— Ну и напоследок. Кто она Марина Чуйкова в начале 2021 года?

Она обычная женщина, но пережила тяжелые события. При этом она не сломалась и не изменила своим принципам. Она стала жестче, внимательнее и набралась определенного опыта. Она переоценила некоторые свои взгляды, а также — слова «мир» и «свобода». Она человечная, справедливая и честная. Но она немного одинокая. Да, у нее есть дети. Да, у нее начинают появляться друзья. Однако некоторых людей она еще боится подпустить близко к себе, потому что есть некое недоверие. Счастлива, что пережив все это, я осталась адекватным человеком. Я надеюсь, что у меня все получится и впереди ждет много хорошего.

Напомним, что редакция сайта 057 делала тест, в котором харьковчане могут проверить свои знания правил январского локдауна. Пройти его вы можете здесь.